Завершено Приказ ставки командования I: Алый рассвет

[Narrator 926]

ПРИКАЗ СТАВКИ КОМАНДОВАНИЯ I: АЛЫЙ РАССВЕТ

Дата: 1 Первопада, 9:42 Века Дракона
Место: окраины Сарнии, Эмприз-дю-Лион, Орлей
Погода: неестественно тепло, хотя вокруг снег
Участники: Вальтер Эрвин Крауц, Матиас Аркас; любые члены Инквизиции, которые могут участвовать в этом эпизоде на тот момент; предпочтительно те, кто способен действовать скрытно.
Вмешательство: ГМ
Описание: Эмприз-дю-Лион за то время, что здесь пребывали красные храмовники, зарос красным лириумом. Крепость Суледин стала их очередным опорным пунктом, а жители деревушки Сарния стали пленниками последователей Корифея и заражены красным лириумом. Это место находится слишком близко к Скайхолду, чтобы Инквизиция могла позволить себе просто выжидать. Необходимо достать информацию о количестве противников, о масштабности их операции по созданию заражённых красным лириумом бойцов, а также подробный план местности — ведь рядом с Сарнией находятся достаточно обширные витиеватые копи, где, предположительно, выращивают красный лириум.

[Narrator 926]

Казалось, куда ни посмотри, всюду взгляд натыкался на кроваво-красные кристаллы, зловеще мерцавшие в вечном полумраке, созданном Брешью. На фоне густого белого снега, укутавшего эти земли, формации красного лириума выглядели особенно гротескно.
У напрочь замёрзшей реки виднелись полуразрушенные дома, в которых ещё заметны были кое-какие намёки на жизнь, что бурлила здесь некоторое время назад. Сарния уже не первый месяц была в столь разорённом состоянии и, фактически, стала искорёженным призраком прошлого.  Среди домов можно было заметить одинокую цепочку следов, практически засыпанную снегом — благодаря глубине можно было как минимум предположить, что проходивший был здесь около дня тому назад, не больше. И след уводил в сторону копей, где по последним данным выращивали красный лириум в огромных количествах.
С тех пор, как красные храмовники обосновались в крепости Суледин, многое изменилось в самой Сарнии и в окружающих землях. Теперь и древняя крепость, и копи, в которых когда-то добывали голубой гранит, известный своим качеством по всему Орлею, стали своего рода одним огромным лагерем для тренировки бойцов, вербовке пушечного мяса (естественно, насильственными методами) и добыче красного лириума, запасы которого, казалось, лишь множились. Если раньше над невысокими скалами, где скрывался каньон для добычи, выглядывали лишь одинокие иссохшие деревья да наблюдательные вышки, то теперь над каньоном виднелось зловещее красноватое свечение, а тут и там торчали отваленные куски породы, уподоблявшиеся по размерам тем самым вышкам, с которых раньше можно было хоть что-то разглядеть. Один плюс для тех, кто решался прийти извне — груды перекрывали обзор тем, кто был копях и в случае чего можно подобраться поближе незаметно.
Инквизиция не могла просто так оставить рассадник заразы прямо у себя под боком, так что за крепостью Суледин и копями велось весьма пристальное наблюдение. За год удалось собрать достаточно информации, чтобы составить более-менее чёткий план копей, но, понятное дело, что, когда всё стало зарастать кристаллами, а ряды красных храмовников пополняться, исследовать местность тщательней стало, мягко говоря, делом опасным. Карта, которая имелась сейчас у разведчиков, была составлена методом сопоставления данных из разных источников: карта копей двухлетней давности, наиболее свежие данные разведки и логичные выводы. Синим цветом в копях обозначены были наблюдательные вышки, красным — расположения небольших лагерей для отдыха (правда, вставал вопрос в их необходимости, учитывая выносливость красных храмовников и то, что они не особо церемонились с пленниками). Предположительно есть два прохода в копи не со стороны Сарнии или крепости Суледин, но их ещё предстоит найти.

Карта

[Matias Arcas 1 345]

Последние десять лет весь Тедас находился в состоянии напряжения. Может, даже больше. И проблема, как и в большинстве случаев, была с магией и с личными амбициями некоторых. И так уж случилось, что в тот самый момент, когда выход из кризиса был буквально в шаге, всё пошло прахом. Один большой взрыв, и небеса разверзлись.
Разгребать всё свалившееся дерьмо решили ближайшие советницы Верховной Жрицы. Собрав сторонников, восстановили Инквизицию. В один момент объявив войну всем тем, кто решил этот мир доломать и самое вкусное себе забрать.

В числе тех, кто встал под знамёна организации был и Матиас, храмовник из Неварры, вернее, из Тедаса. Количество мест службы его было трудно сосчитать. Вся его жизнь — одна большая погоня. И, большей частью, гонялся он за магами. Но знал, что большее зло, как правило, выходит и от простых людей, как правило, власть имущих.
Решение вступить в Инквизицию далось легко. Особенно, когда в противниках затесались красные храмовники, употреблявшие сводящую с ума субстанцию. Всё то, из-за чего он выбрал жизнь храмовника, рушилось. И реальным был лишь один способ, который помог бы всё вернуть. Тем более, среди бойцов Инквизиции, он встретил старых знакомых. Все было легче.
Когда набирали отряд для разведки Эмриз-дю-Лион, вопрос стоял очень остро. С одной стороны, требовались мастера маскировки и скрытной разведки, ведь для открытого боестолкновения, с целью захвата местности, банально не было ни сил, ни возможности. А с другой все прекрасно знали, что любителей побаловаться «красненьким» тут было немало, и в случае столкновения нужны толковые бойцы, которые тех самых хитрожопых из-под удара и выведут. Никто не исключал и возможности разведки боем, если потребуется. Это, скорее, была суровая реальность, нежели исключение. Данные безнадежно устарели, а характер местности просто не давал должной возможности прикидываться кустами, да деревцами, и все данные на карту заносить.
И, коли на задание нырял один хорошо знакомый хитрожопец, он же Вальтер, то и прикрыть его спину в случае чего, было делом не самым бесперспективным. Старое знакомство играло свою роль, но он был известен, как толковый специалист. В конце концов это было не первое совместное задание. Разве что тогда главной головной болью были маги и ограниченный предел ущерба городу. Теперь головной болью было само задание.

И если поначалу всё напоминало увеселительную прогулку на морозном свежем воздухе, то, чем ближе была Сарния, тем труднее становилось дышать, тем чаще приходилось пригибаться к самой земле, чтобы не дай Создатель, не заметили. Воздух и впрямь был тяжелым, будто его специально кто-то травит. Небо было низкое, того и гляди рухнет. Погода и сама диктовала правила. Доспехи грели хуже, а плащи поверх них были, увы, не многим эффективнее. Одного у холода не отнять, он заставлял двигаться и отбивал все мысли от того, чтобы устроить привал.
Казалось бы, задание, плюнуть — да растереть. Да, как же, все они такие по началу. Это потом начинается что-то не по плану, и что живой вернулся с задания — молодец. А если и успешно выполнил, так вообще, вот тебе памятник, воображаемый. Умойся, поешь, завтра снова в дорогу. И так всю жизнь.
Планировку задания Аркас уступил своему товарищу. Это был его конёк . Сам Матиас всё еще восстанавливался после недавних своих злоключений, в тонус он всё еще не пришёл. И, по сути, это было первое задание после лазарета. Воодушевленным его было трудно окрестить. Но, мужчина точно бы соврал, если бы сказал, что не хочет вернуть свою форму. А что, как не хорошая драка этому способствует? Тем более, что риск сразиться имел место быть. Да, мероприятие опасное. Но прощупать быстроту реакции местного гарнизона, а также её качество, могло бы оказаться полезным.

Остановившись у одиноко торчащего дерева, Матиас остановился. Он и не заметил, как слегка оторвался вперёд. Видимо, слишком сильно сконцентрировался на перемещении ног по заснеженному маршруту.
Его взору предстала открытая местность и чуть опустив взгляд, он приметил макушки построек. Согласно данным, это и была Сарния.
От одного взгляда на раскинувшуюся территорию, самочувствие само по себе ухудшилась. Матиас множество раз слышал рассказы об этом месте, даже пару раз заезжал. А теперь это всё напоминало бледное отражение самого себя, искаженное красным лириумом и смертью, в угоду тому, кто всё это начал.  И обвинять кого-то персонально смысла не было. От и до, в случившемся были виноваты все, от рядового храмовника до старшего чародея.

- Лейтенант, посмотрите, - обратился он к нагнавшему Вальтеру. - Сарния впереди.

Аркас указал рукой в ту сторону, где виднелись постройки. Пора было составить план действий. И, тут требовался тактический гений товарища.

- Какой у нас план?

Отредактировано Matias Arcas (2019-02-09 10:18:30)

Подпись автора

I've told the truth so many years
No one seems to wanna hear that
I'm not someone else inside

I've been alone this lonely road
Looks like I'm not coming home
But I don't mind, please don't cry

---

[Walter Erwin Kratz 2 104]

- Великолепный план, просто охуенный, если я правильно понял, надёжный, блять, как орзаммарские часы.

Вальтер сплёвывает, одними губами шепчет, глаза к небу поднимая, ладони в кулаки стискивает, останавливаясь, язык прикусывает, понимая, только что вслух размышлять начал: так себе для разведчика определение, но что делать, если даже за несколько сот метров от Красный навязчивым шёпотом, красивой, божественно — демонической песней под черепной коробкой ощущается, и, право слово, если бы так сама Андрасте пела, он бы в первых рядах за ней пошёл; щурится, среди снега белого, на глаза давящего не хуже песни на уши, в редкие, полуразрушенные домики вглядывается — и как люди всё ещё умудряются жить здесь, почему первыми не собрали скарб скудный да куда глаза глядят не разъехались? — руку ко лбу приставляет, от света, чересчур яркого, слепящего закрываясь, на плаще кожаном верхнюю пуговицу расстёгивает: жарко, жуть, очевидно, лириума Красного на природу пагубное влияние.

Красное и белое, лириум и снег.
Возможно, нет, весьма вероятно, к лириуму позднее и кровь прибавится.
Опасной, убийственной красоты сочетание.

И сюда, в составе отряда разведки, Каллен двух храмовников послал — не иначе как изощрённая попытка избавиться — на Каллена это не похоже, но, будь проклят он, навязчивый голосок паранойи, с песней сливаясь, слишком явно об этом шепчет — или, что скорее всего, врага собственного недооценивание.

Матиасу кивает, губы тонкие в улыбке благодарной растягивая, шаг вперёд делает, хотя, в данном случае лучше бы по-пластунски, на животе да на корточках, сливаясь белизной плаща с остатками снега и ветошью; к одному из разведчиков, коими Хардинг заведует, жестом руки на карту, в пенале, к поясу прикреплённому, показывает: в разведке тишина главное, практически на уровне инстинктов, на языке жестов друг друга понимание — голоса слишком громки подчас, когда голосами в голове сопровождаются — громки особенно; ждёт, всего секунд несколько, а кажется, будто бы вечность целую, копошением дилетантским сопровождаемую.

У вас есть карта? Нет, у нас есть рисунок карты, и этот рисунок на карту похож, что он на храмовника настоящего: данные уже устареть могли да и пятен белых слишком много для разведки профессиональной.

Вальтер скалится, от недостатка информации голова кругом идёт, вот только любопытством юношеским сие не является — ключевой целью, необходимостью.

- Нам нужно найти эти два выхода, - откашлявшись, шепчет, на жирные знаки вопроса показывая, - идти со стороны Сарнии слишком опасно даже хорошо вооружённому корпусу, слишком велик риск обнаружения.

При других условиях, например, оккупации данной территории войск венатори, иной бы вариант предложил, нечто из разряда коня неромерианского: самим жителями Сарнии прикинуться да в добровольно — принудительном порядке в копи отправиться, своим ночью к самому центру путь расчистив, были бы венатори всё куда легче стало бы — здесь слишком велик риск на обед вместо мяса да молока краснолириумный леденец получить, если честно, так себе угощение.

Вальтер морщится, только представив подобное, демонов проклинает мысленно, но больше твердолобость собственных боевых товарищей: какая дурь в голову взбрела без возражений попробовать подобное, какая дурь в голову взбрела от милосердной руки церкви отколоться?..

- Нам не нужно столкновение с Красными: даже один из них опасен, не то что вооружённый отряд, - на Матиаса смотрит, второго, кто о действии не понаслышке знает, одного из немногих свидетелей Киркволла, в живых и практически невредимых оставшихся, - потому предлагаю разделиться, так мы вдвое снизим риск обнаружения. Вы, frau Хардинг, возьмёте часть своих людей и отправитесь искать нижний путь, мы — верхний, встретимся здесь же и дождёмся сумерек, когда и выступим, снег и э т о...

На лириум растущий ладонью показывает, всю ненависть, всё отвращение на лице, почти звериным оскалом само за себя говорящем, наружу выплёскивая, не в силах то, что всегда против особо опасных давало преимущество одним именем с этим назвать, годами, десятилетиями церковного воспитания, в голову вбитого, благоговение перед дарованной первыми Храмовниками силой пустить нагу под хвост.

- ...станут для нас прекрасными фонарями, - в карту вглядывается, морщится, понимая, подобному доверять — дело неблагодарное, но здесь, как и в службе Инквизиции, выбирать не приходится. - Если честно, для безопасной разведки я бы выбрал нижний путь, видите, если попытаться обогнуть здесь сторожевую вышку, можно чуть ли не к центру пробраться незамеченным.

Тонким пальцем по шероховатому, много раз сложенному и грубому пергаменту проводит, выдыхая, стараясь излишне заострёнными ногтями не задеть, не порвать, ещё сильнее, чем мог бы, не напортачить, предполагаемый путь столпившимся, через плечи узкие с трудом большим выглядывающим рекрутам показывает, ещё раз, увереннее, для Хардинг подоспевшей и Матиаса.

- Однако, как мы знаем, всё, здесь обозначенное, уже несколько раз могло устареть, да и ходы могут быть разрушены, так что выбирать нам всё равно не придётся, - замолкает, плечами примирительно пожимая и губу изнутри закусывая, взгляд на гномку поднимает — ха-ха, опускает, скорее, с их — то в росте разницей — кивает ей, слово давая, всё же она — одна из немногих, кто в Сарнии не впервой, кто, с опытом и сестры Соловей доверием, может ценный совет дать и отряды собрать лучшие, единственная из всех них лучшая, в отличие от него, достойная своего звания: - какой-нибудь совет, frau, перед тем, как мы выступим?

Подпись автора

Es stöhnt, es ächzt, es giert,
Es lechzt, es brennt, es sticht
Und schlägt Dir hart ins Gesicht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß 

Nur ein Herz aus Eis

Es fährt, es reißt, es kratzt,
Es beißt, es klirrt, es kracht
Und wirft sich auf Dich mit Macht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß

---

[Narrator 926]

— Сумерек дождётесь, — Хардинг негромко хохотнула и покачала головой, недвусмысленно глянув чуть в сторону и вверх — туда, где было сердце Бреши. Где был Скайхолд. — Ну, конечно.
Впрочем, говорить о том, что последнее время весь мир считай живёт в вечных сумерках Хардинг не стала — она и сама порой немного забывала, что судьба решила мир не жалеть. Естественное желание всех живых существ думать о чём-то хорошем, надеяться на лучшее… и когда дурного было слишком много, разум Лейс невольно начинал впадать куда-то в прошлое, когда всё было не так уж и плохо. В такие мгновения и она сама говорила про сумерки. И лишь потом смотрела на затянутые тучами небеса, где единственным постоянным источником света была зиявшая в небесах Брешь. Возможно, где-то там, за зелёным оком в Тень, сумерки действительно сковывали мир, но тут уж нельзя говорить с уверенностью. Хардинг уже давно спала только тогда, когда уставала до крайней степени, а не тогда, когда «надо бы лечь поспать, ибо уже темно».
— Вероятно, по нижнему вы действительно доберётесь поближе к лагерю. Вероятно. — Хардинг умолкла на несколько мгновений. — То немногое, что мы успели разведать, говорит о достаточно безопасном проходе. Но проблема в том, что он явно идёт ближе к ущелью. А за ущельем, насколько нам известно, есть несколько драконьих гнёзд.
Лейс махнула рукой в сторону по направлению за копи, туда, где вздымался очередной горный хребет. Туда, где виднелись огромные круглые здания, изъеденные веками и погодой. Понятное дело, что с такого расстояния хрена с два что рассмотреть получится, но уж если кому и верить в плане местности и знания о том, что может поджидать, так это была Хардинг.
— Вероятный ход сверху частично проходит мимо замёрзшей реки. Я без понятия, насколько далеко вам придётся идти, но там достаточно скал и мелких пещер, через которые возможно вы и выйдете к копям. — дворфийка слегка нахмурилась и задумчиво потёрла подбородок рукой, вторую же уперев в бок кулаком. — Проблема только в том, что у нас есть данные ещё с тех времён, когда красные не засели тут плотно. И по слухам, как минимум в части пещер обитает нежить. Но лучше уж нежить, чем красные, верно?
Впрочем, немного нервная улыбка разведчицы не вселяла прямо-таки радости в душу — у нежити были свои слабости и свои преимущества. Конечно, главным их преимуществом перед красными храмовниками было то, что нежить была творением магическим, а значит вполне по зубам воителям Церкви, специализирующимся на зачистке всего с магией связанного. Другое дело, что пещеры имели одну очень неприятную особенность — практически любой звук по ним разноситься будет с такой скоростью и силой, что о всякой скрытности можно будет позабыть и тогда копи можно будет сравнить с роем разозлённых пчёл. Заражённых красным лириумом, к тому же.
Так что выбор был из двух предполагаемых зол: угроза оказаться достаточно аппетитными, чтобы дракон обратил внимание и решил перекусить или же стычка с нежитью, которая в тишине уж точно не пройдёт. Не говоря уж о том, что скорее всего вся эта сеть пещер до ужаса запутана, и самым главным риском в данной ситуации было то, что разведчики попросту потеряются. И какая польза от них тогда будет?
— Что насчёт совета… в первую очередь не заразиться. А если заразились, то отдайте свою жизнь подороже. — Лейс пожала плечами. — Честно, я не уверена, что могу посоветовать что-то пополезней.

[Matias Arcas 1 345]

В сухом остатке был план и были инструменты его воплощения в жизнь. Больше ничего не было. Ни тебе уверенности в успехе мероприятия, ни тебе нормального течения времени суток. Матиас даже усмехнулся, когда услышал про сумерки. Подумалось о том, что после появления Бреши, режим покатился к черту. Последний раз высыпался в прошлой жизни, кажется. А потом в действиях больше нервозности, в реакции на происходящее больше яда и раздражительности. Невольно вспоминались прошлые деньки, когда можно было уйти в увольнение и все тридцать три удовольствия. Теперь это всё лишь грёзы. Все превратилось в каждодневную серую рутину. Непонятно, кто теперь отмечал смены дня. Лейтенант давненько отмерял дни своим снов, когда валился без сил.

В лазарете, он надеялся, отпоят травками, дадут отлежаться и организм сам будет напоминать, когда надо будет поспать. Но от лёжки под присмотром со сном стало всё только хуже. Да и с приёмом пищи тоже. Тому, кто устроил взрыв и помог раскрыться Бреши, может удастся победить и без активного вмешательства. От того, что один вид Бреши делает со всеми живыми существами, скоро эти самые существа могут и вымереть, к чертовой бабушке.

- Не надо впадать в детство, дорогой Вальтер, бессмертных не бывает, как в сказках. Умирают они точно также, как обычные люди, демоны и даже чертовы пауки... Лишь бы не было пауков. Ненавижу пауков, - скрипя зубами процедил Матиас.

Арахнофобией не страдал, но сражаться даже с мелкими особями пауков было не особенно приятным делом. А когда такая тварь на тебя кидается, то думаешь не о том, что она убьёт, а о том, насколько же мерзкая это гадость. Уж лучше от десятка мечей красных на тот свет отправиться. Не факт, что безболезненно, но не так мерзко.

- Поддерживаю идею с верхним путём. Аж дышать стало легче. Чем выше путь, тем чище воздух. А тут он на редкость...- Аркас переминался с ноги на ногу и тёр свои плечи. - ... Нежить ещё. Тому, кто решил сюда согнать всех этих... Премию бы выписать. По загривку, да дубиной. А ведь раньше жаловались, что в Киркволле кого только не встретишь. Тьфу ты.

Выдохнув приличное облачко пара, лейтенант проследил, как то испаряется и взглядом снова охватил всю территорию, на которой придётся совсем скоро таскать свой зад в надежде, что его никто не рубанет или не прострелит, или хуже ещё что-то. На стороне названных сил зла были множества и множества способ умертвить противников. А у заявленных сил добра всё традиционно. Мечи, стрелы, ну магия еще. Никаких добрых драконов или богов в физической форме. Всё, как обычно, зависело от них самих.

- Раз мы благоразумно решили разделиться, то, полагаю, провал одной группы не значит отмены задания для другой? Но хорошо бы иметь что-то на случай, если поднимется тревога по все наши души. Крауц, вы за стратега, так что давай, обрисовывай и давайте уже двигаться, пока не превратились в ледяные статуи, - стояние на месте без монотонных, но энергозатратных движений аукалось замерзанием на упомянутом свежем воздухе. - Напомнить бы леди Пентагаст, что неплохо бы зимнюю одёжку раздобыть.

По пути сюда, конечно, о такой мелочи задуматься не получилось, а вот как задница стала подмерзать, так и мозгов прибавилось. А что? А думать надо заранее. Дослужился до лейтенанта, а в долгосрочной перспективе мыслить не научился. Всё жизнь одним днём, авось до заката уже труп доедать будет какая-нибудь нечисть. Теперь приходилось кутаться в дорожный плащ, да "наслаждаться" самыми обычными сапогами. К которым по такой погоде были претензии не меньше, чем к своим способностям стратега, мыслящего на пять шагов вперед, только десять назад.

- Да и сапожища хреновые подсунули...

Честно сказать, холод провоцировал не только двигаться, он что-то внутри еще такое подначивал, будто бы гнавшее уже заняться делом, а не стоять тут, языками молоть. Еще пара минут на такой остановке, и с криками матерными можно бежать прямо в толпу красных, чтобы не только делом заняться, но и согреться.

Ну или пытаться неудачно шутить, чтобы мысли о холоде прогнать.

- Вальтер, слышишь? Красное не облизывать, а то статуей станешь. Надеюсь не говорящей, а то в кошмарах сниться будешь, - для снятия градуса напряжения, подшутил Матиас. - Хардинг, вы уж по чём зря не рискуйте. Живой разведчик лучше мертвого.

Подпись автора

I've told the truth so many years
No one seems to wanna hear that
I'm not someone else inside

I've been alone this lonely road
Looks like I'm not coming home
But I don't mind, please don't cry

---

[Walter Erwin Kratz 2 104]

Вальтер скалится, выдыхая, от мерзкого желания присвистнуть еле-еле себя сдерживает, не то подобное им не только эхом, проблемами большими аукнется; назад смотрит, щурясь отчаянно: сейчас бы в Скайхолде за командованием с донесениями бегать да под юбкой Рыцаря - Командора, плавно ставшей робой Искательницы Пентагаст, от проблем прятаться, вместо угнетающего, мерзкого и липкого, каждый раз, словно по расписанию, страха накатывающего, не за жизнь собственную, смерти он не боится, жаждет, можно сказать, как дань андерской традиции грехов искупления — за провал миссии, очередной провал.
на Лейс он надеется, на себя…

На Матиаса взгляд переводит и языком цокает, почти жалостливо, потому что именно ему сомнительная честь миссии совместной выпала, но уж лучше ему — везучий, хоть сам Вальтер в удачу ни на грош не верит, и заживает всё как на собаке, проверено; кивает скупо: он прав, даже одного человека хватит, чтобы данные о месте доставить, и лучше бы этим «человеком» была дворфийка, от неё впоследствии пользы больше.

- И выходит у нас два стула: на одном драконьи клыки точёные, на другом мертвецы, кхм… - откашливается, чуть ли не за язык себя прикусывая, здесь не таверна с контингентом ненадёжного содержания, чтобы такое выслушивать, - тоже не очень приятные особи, в общем.

Усмехается, нервно и как-то неумеренно, плечами пожимает примирительно, улыбку бесстрашную на себя пытается натянуть; знает, безуспешно всё это, во время чумы шута безуспешно строить, знает, но не может иначе, не маска — на опасность и страх защитная реакция, не маска — его истинная, саркастичная сущность.

И хотя латник, на бастион более чем на человека похожий, да, очевидно, жёсткая жилистая ветка для дракона могли куда меньшим лакомством показаться, потому что один невкусный, а другого — слишком долго ковырять, Вальтер от своих слов, как и от плана не отказывается, раз уж боевой товарищ решил горным воздухом подышать — с нежитью они не раз и не два бились — приученные, к тому же, кто он такой, чтобы обламывать,по званию они в ордене одинаковы, по возрасту и умениям…

Он явно Матиасу уступает.

- Если облажаемся все — медленно, с боем, ретируемся, пока друг на друга спинами не наткнёмся, а потом… - замолкает, губы поджимая, потому что «манёвр тактического отступления» — это только звучит красиво, по сути, совсем некрасивое «паническое бегство» обозначая, - продаём себя подороже, со всей информацией отправляя к Скайхолду самого проворного, хотя, в данном случае, проворную, да молимся Создателю, чтобы нас убили, а не посадили на бутылку из чистого Красного.

Хмыкает, понимая, мысль невесёлая, но что делать, если разум, чересчур трезвый, только угнетающие картины рисует, а оптимистом Вальтер никогда не был, по статусу не положено. Карту ещё раз взглядом окидывает, все тонкости местности запоминая, в голове укладывая, в мыслеобразах, будто бы под копирку созданных; одному из младших рекрутов передаёт, на Хардинг смотрит, кивая, одними глазами почти, хотя не глупая и так догадается, кого он имеет в виду, потом — на горный перевал, куда им теперь восходить, на пещеры и лёд, толщины сомнительной, понимает — кинжалы, весьма вероятно, не по назначению больше придётся использовать: сейчас бы вместо смерти храбрых под водой скончаться или в лабиринте запутаться — вот умора, даже Корифей посмеётся.

- Засечки помогут нам не потеряться, превратившись в ледяные статуи, frau, а от излишнего шума убережёт язык жестов, горланить песни будем, только если совсем припрёт, - не раз вместе на миссиях, не раз на поле боя, можно сказать, подобное не только притереться друг к другу да характерами сойтись — или не сойтись — позволяет — на подсознательном уровне напарника чувствовать, своеобразные глаза на затылке имея, - постараемся в драки не лезть и мертвецов изгонять обратно быстрее, чем они успеют устроить концерт костяных инструментов, если не выйдет — прикинемся местными и скажем, что потерялись, заодно прикрытие вам обеспечим, приняв на себя удар. И да, Матиас, так, на минуточку, я уже половине гарнизона Скайхолда в кошмарах снюсь — с тебя не убудет.

Усмехается, дурной шуткой на такую же отвечая, для того хотя бы, чтобы самим же созданную напряжённую атмосферу разбавить, к демонам, он во вдохновители не записывался. Знает, глупости всё это, переговоры с красными ничем хорошим не заканчиваются и не заканчивались, но, может лириум у них не только всё человеческое отнимает, но и способность мыслить, психическая атака дурным юмором — тоже атака, учитывая, если финалом её может стать желание разве что об стену ближайшую ударом головы самоубиться или с ближайшей скалы спрыгнуть.

- Чтобы ни случилось, мы делаем дело, угодное Создателю, помните об этом, - шепчет, понимая, из него командир ещё дурнее, чем храмовник, и что-то вдохновенное только в голове таким кажется, на деле — пшик, шаг вперёд делает, на тропу заснеженную, приглашающим жестом двигаться вслед показывая. - Выступаем.

Выдыхает, из ножен кинжал достаёт и пригибается, капюшон натягивает, щурится, каждого рекрута глазами пробегая, лица пытаясь запомнить, глаза и особенности характерные, чтобы – не дай Создатель — по смерти отходную литургию не только по именам, по заслугам пропеть, как дань каждому, кто на столь опасную миссию, по своей или нет воле, пошёл, честь положенную отдать, не многие даже помыслят о такой неблагодарной работе, не то, что исполнят.

Лишь когда несколько метров проходят, за угол по скользкой дороге поворачивая, останавливается, голову поворачивая, в полуулыбке меланхоличной губы растянув, будто бы всё самое трудное позади осталось уже, голову слегка, по-птичьи наклоняет, чтобы глаза в глаза смотреть:
- Эй, лейтенант, если выберемся, с меня выпивка, как в старые — добрые.

Изо рта вырывается сгусток тёплого пара, и Вальтер по подсумкам на автомате ладонями хлопает, наличие ядов нужных да лириума проверяя.

«Да, как в старые — добрые...»

Отредактировано Walter Erwin Kratz (2019-02-16 20:24:06)

Подпись автора

Es stöhnt, es ächzt, es giert, Es lechzt, es brennt, es sticht Und schlägt Dir hart ins Gesicht Doch Du musst weiter So weit das Auge reicht Umgibt Dich nichts als blankes Weiß

Nur ein Herz aus Eis

Es fährt, es reißt, es kratzt, Es beißt, es klirrt, es kracht Und wirft sich auf Dich mit Macht Doch Du musst weiter So weit das Auge reicht Umgibt Dich nichts als blankes Weiß

---

[Matias Arcas 1 345]

- Погоди. Торговаться будем, а я не при наряде? Ну едрит твою, Корифей, окаянный, - ругнулся Матиас, как-то зло покосившись на красные прожилины, что опоясали тело всей, некогда обычной, местности. - Ну, надеюсь, красные в штанцах коричневых.

Теперь она, изуродованная, измененная, порабощенная, служила отнюдь не тому, чему служила всегда раньше. Теперь её использовали на нужды злые, убогие. Да, раньше это было бы в диковинку, и желание у всех поголовное было победить, гадость искоренить. А там, глядишь, и все бы в норму пришло. Но чем дальше, тем хуже. И всё чаще в глазах и лицах окружающих Матиас видел отчаяние, горючее. Руки у людей опускались, доходили слухи о суицидах. А веселые байки сменялись грустными историями, под которые только поминки устраивают, да и на тех толком никто не выпивает, кроме тех, кто горе и печали решили утопить в очередной кружке.

Лейтенант Аркас отыскал ответ в одной из кружек несколько недель назад. Осознание того, что себя он потерял, нагрянуло в одну секунду. В едва уловимом и различимом отражении в бочке с водой, на рябящей жидкости, был другой человек. Совсем не храмовник. А отчаявшийся пьяница. Когда последний раз молился? Когда исповедался? От всего отмахивался, мол, занят на заданиях, не до того, чтобы мольбами к небу взывать, которое тебя-то скоро и убьёт.

- Мариден с собой не взяли. Жаль. Есть у неё песни очень подходящие, - хмыкнул Матиас.

Привычным движением плащ откинул и меч проверил. Лишь бы ножны слишком приметно не выделялись, если скрыться на виду придется, став работягами или бродягами. Со щитом сложнее. Ножны то на поясе, вдоль ноги, под плащом им хорошо, удобно почти, едва ли тепло, но шибко незаметно, если двигаться подобающе. А что со щитом делать...

В руку щит переложил, решив, что скинуть ношу, именуемую защитой, можно быстро. Да и на случай внезапного нападения под рукой. И транспортировка так привычнее. Аркас никогда не понимал чудаков, таскающих щит за спиной. Если дерешься двуручным оружием, или древковым решил побаловаться, а может и со стрелковым вышел в строй, то да, авось так лучше, защитит от шального свершения. Но коли ты привык драться одноручным оружием, да щит твой верный друг - носи в руке. С тебя не убудет. А жизнь может спасти.

- Ну, а если облажаемся, то Ему так угодно, а? - риторический вопрос вбросил храмовник.

К молитвам, к слову, возвращаться стал не сильно, но захаживать к статуе Невесты стал периодически. Молитвы молитвами, а боевой дух поддерживать, да неопытных, да молодняк, поднатаскивать куда полезнее, да выгоднее практически. Да с выпивки слазить постепенно. Не лириум хоть, но тоже штука вредная.

Пошёл следом за Вальтером. У того зрение получше будет, да и специфика службы такая, что первым должен видеть и реагировать. Не то, что бронированные дуболомы. Когда Инквизиции нужно влезть и все кости переломать, тут зовите Матиаса. А ежели надо одну конкретную кость, то к Крауцу стучите. Вряд ли откроет, а без приглашения лучше не входите. Как-то раз тот лежал на столе и мямлил молитвы. Давние знакомые нормально поймут. А вот командование может и задуматься. У всех свои бзики. Некоторые пироги с ягодами жрут, когда подпирает. Не Матиасу судить.

- Да что мне твоя выпивка? Сапожища б получше, - плюнул Матиас под ноги, растопив горячей слюной снег.

Подпись автора

I've told the truth so many years
No one seems to wanna hear that
I'm not someone else inside

I've been alone this lonely road
Looks like I'm not coming home
But I don't mind, please don't cry

---

[Walter Erwin Kratz 2 104]

- После того, как на месте интенданта Тренн оказался этот мелкий вы…

Откашливается, понимая, злость его на весь обозримый и не только мир, скорее, воздействием Красного обусловлена — не личными по поводу чьих-то сапог переживаниями, ему, привыкшему судить людей не по происхождению и статусу, в особенности семейному, столь непривычному, чуждому — сытый голодного не разумеет, сирота — не разумеет счастливого — по деяниям, по умениям, разуму, рокировка подобная странной кажется, неправильной, будто прошлого пережиток, того самого, неправильного прошлого, от которого они все убежать так скоро хотят, хотят и не могут, слишком у многих кишка тонка: эльфийка - «Вестница», как гарантия мира нового, а что толку — одно лицемерие.

Создатель не разделяет расы, зато будто бы разделяет по происхождению.

Или то просто его личная, больная, извращённая зависть к сильным мира сего?..

- … юнец сэр Моррис, всё стало не слава Создателю, - на свои сапоги смотрит, по привычке уже, с чужими сравнивая, у него связи — что ниток клубок, через Жозефину хоть из тонкой кожи с золотой вышивкой из самой Антивы может себе заказать, на благо миссии, естественно, ещё естественнее — во имя конспирации, - сапоги в том числе.

Вальтер морщится, инстинктивно губы в ниточку поджимает, идти продолжая, медленно и крадучись, там, где они совсем близко подходят к развалинам когда-то процветающей Сарнии, не дышит практически, стараясь остатки людей — хотя что люди, здесь уже, скорее всего, только призраки обитать остались, призраки да чудовища красного лириума — к реке, что когда-то поэтично звалась Кровь Эльфов — впрочем, судя по недавним событиям, уже давно её пора чуть ли не в «кровь честных орлесианцев» переименовывать — выходит, жестом остановиться показывая, чуть ли не на колени присаживается, по склону вниз, в русло спускаясь, рукой трогает, сильно, с нажимом, костяшками пальцев по льду стучит: ему ли не знать, что может случиться при подобной аномалии, и если его худоба от падения уберечь сможет, то вот Матиаса…

Закованный в латы бастион придётся разве что всей группой разведки из-подо льда вытаскивать, и тут уж не о врагах думать придётся — как бы всем им лихорадкой не заболеть и не слечь с жаром по прибытию в Скайхолд скорейшему.

Лишь когда в прочности земли — эм… воды? — под ногами убеждается, голову повернув, кивает, вставая, — им сюда; и, хотя опора явно оставляет желать лучшего, куда быстрее идёт, всё дальше от деревни, остатков её, всё ближе к эльфийским развалинам, под ноги смотрит и озирается, все пять чувств своих до предела используя и, кажется, выше чуточку , напрягается, будто хищник, в любой момент готовый на  жертву набросится, не мышцы — одна сплошная натянутая пружина из оголённых нервов и стали оружия, единственная карта — та, что в голове его, вместе с планом, с метками, как в Ставке Командования, единственный ориентир -  разросшийся по берегам красный лириум да недавние волчьи следы, куда-то вглубь района стремящиеся.

Вальтер щурится, пытаясь дно реки разглядеть, её обитателей: а растут ли кристаллы под; в плащ кутается, свободной рукой поправляя, от ветра холодного, пронизывающего, от Песни в голове и, совсем немного, от собственной беспомощности ощущения отмахивается, о сапогах думает и о том, что интенданту надо бы хорошую взбучку дать, даже если ему совершенно не по профессии, чувствует, как мысли вновь в разные стороны разбредаются, а пустая, холодная голова с единственной мыслью и целью — дойти, вновь начинает всем подряд заполняться, кроме, разве что, необходимого; на землю сплёвывает: нужно дальше идти, а не это вот всё.

Под «это вот всё», конечно же, собственная беспомощность полагается.

- Насколько я знаю, дальше будет мост, - одними губами произносит, себе под нос и, кажется, даже на родном — андерском, не для кого-то — для себя, для того, чтобы от шума в голове и мыслей, липких, навязчивых, неправильных избавиться, он сейчас — что бомба замедленного действия, никогда не знаешь, что пересилить сможет: Песнь, мысли или целеполагание собственное, - нужно быть крайне осторожным.

К поясу тянется, в последний момент самого себя одёргивая, знает, не время ещё над организмом собственным экспериментировать, пытаясь одно другим заглушить, а лириум, простой, церковный, ему пригодится ещё, в самом крайнем случае пригодится, ведёт ладонью слегка правее и выше, к ножам, чуть ли не по всему торсу расположенным; у него на левой руке перчатка без пальцев: для всех, чтобы удобнее было по голой земле карабкаться да улики искать, под пальцами местность и магию чувствуя, для него…

Тонкая струя крови прямо на землю капает, отрезвляя, — сколько по всей руке, нет, по всему телу у него шрамов, сделанных по подобию?

Боль заглушает боль, физическая — духовную.
И зов Красного заглушает тоже.

Мост, как ни странно, проходится ими быстро и без проблем ожидаемых: ни тебе Красных, ни нежити, ни волков обезумевших; Вальтер выдыхает, глаза к небу тёмному поднимая, и в Брешь шепчет «Danke» заветное, по привычке уже, что Создателю до дел их, простых смертных, не обременённых ни должностью ни исключительным предназначением, так, букашки, песчинки, ничего для общей картины мира не значащие.

И Вальтеру хочется верить, что, как и говорила ныне уже Владычица Элеонора, где-то на небесах живёт добрый дядюшка, смотрит на него и улыбается, потому что он — верный помощник Его, хочется, да не можется, потому что Создатель отвернулся от них, грешников, а ещё потому, что не может «добрый дядюшка» жить в чём-то мерзопакостно зелёном, крайней степени подозрительности.

- Вот и пещеры… - выдыхает, наконец, останавливаясь, и себе, и Матиасу передышку давая перед финальным рывком до точки их миссии, - надеюсь, мертвецы ещё не успели сообразить, что мы здесь и не подготовили нам «тёплого приёма».

Последнее выделяет с особой степенью ядовитости, язвительно хмыкая, — а что остаётся, если нормально шутить уже не получается, тем нет и, кажется, никогда не было, что остаётся, если впереди только тьма, а свет будто бы направляет лишь избранных?..

Вальтер качает головой и скалится, боевое настроение себе вернуть пытаясь: пути назад нет, впрочем, если бы и был, припадки собственного больного разума перед командованием так себе оправдание, сейчас главное, чтобы подобное упадничество не перекинулось и на Матиаса, оно говорят, заразное.

- Ну что, лейтенант, - тщетно пытается губы в удалой улыбке растянуть — и куда делать вся его молодость? — бровь выгибает, вопросительно — выжидающе, - вперёд?

Отредактировано Walter Erwin Kratz (2019-02-19 01:18:21)

Подпись автора

Es stöhnt, es ächzt, es giert,
Es lechzt, es brennt, es sticht
Und schlägt Dir hart ins Gesicht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß 

Nur ein Herz aus Eis

Es fährt, es reißt, es kratzt,
Es beißt, es klirrt, es kracht
Und wirft sich auf Dich mit Macht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß

---

[Matias Arcas 1 345]

Преодолевать реки, скользить по льду, елозить в грязи, бродить по горным серпантинам... Есть что-то в службе храмовника поэтичное, или даже романтичное. Повсюду столько красоты. На её фоне проходить жизнь, а посмотреть на неё посмотреть не выходит. Только под ноги себе смотреть, да по сторонам в поисках чего-то лишнего. Капюшона, меча, склонившейся ветки. Совершенно нет времени на мысли хорошие, лишь не тревожные. Себя вгоняя еще глубже в броню, прячась за оружием.

На лёд ступать было можно. Матиас даже слегка обозлился на Вальтера, что тот потратил время на проверки. Вряд ли со здешними морозами лёд мог быть непрочным. А потому нарочно на лёд не ступил, а спрыгнул, слегка "ухнув". Кроме царапин под ногами ничего не осталось, даже поверхностных трещин не появилось.

- При необходимости, тут и обозы можно водить. Толщина какая, - одобрительно хмыкнул Матиас. - Elvhen Lin, кажется, да? Забавный язык у эльфов.

А двигаться по льду, голову пригнув, да ноги подогнув, знатное удовольствие. Мало того, что от веса доспеха запросто можно хряпнуться лицом на лёд, так еще и неудобно.

Глаз всё чаще выхватывает разрыв, мелькающий вдалеке. Мысль шальная к нему направиться и с демонами потягаться, кости размять, в тонус войти в боевой. Да толку, одного зарубишь - двое появятся. Без Вестницы всё бестолково. Да и зарубишь ли одного, тоже вопрос. Все еще кондиции не оптимальны. Слабость в руках, ногах, а голова, что только похмельем мучилась. Болеть не болит, а весит, как болящая.

Еще и лириум красный. Куда ни кинь взгляд, наткнешься. И не ощутить его присутствия, давления, невозможно. Штука универсальная, пролезет в мозги и не заметишь. Почти как Скверна. Только та уничтожает физически, а этот душит изнутри, обращая даже самых стойких против своих же. Слишком живы воспоминания о том, что же сотворила в Киркволле Меридит, в первую очередь с собой. Сама того не ведая, посеяла семена, которые пожать теперь не в силах.

- Подальше бы от кристаллов. Не оказалось бы, что свои силы я переоценил, - едва слышно говорит Матиас, то и дело касаясь плаща там, где рукоять меча прощупывается. - Да уж, это мне не лазарет.

За толковым разведчиком идётся спокойнее, да. Но когда тот останавливается, глазами выказывает, что сам в сомнениях и не рассчитывает на простой успех, а на неприятности... Вот тут уже приходится забывать, что сам без году неделя, как сумел нормально работать с оружием в руках.

- Ага, вперед, - Матиас выщелкнул из ножен меч и взял его в руку. - Давай, ушки на макушке. Я иду первым. Не дай Создатель ржавая стрела или в трупном яде измазанная. Лучше сразу на меч упасть.

Щит перед собой поднял, по-храмовничьи давно не отклоняя, лишь непосредственно пред угрозой его так используя. А меч в руке, вдоль тела, чтобы не так выдавался, и замахнуться можно было.

Отредактировано Matias Arcas (2019-02-19 15:06:39)

Подпись автора

I've told the truth so many years
No one seems to wanna hear that
I'm not someone else inside

I've been alone this lonely road
Looks like I'm not coming home
But I don't mind, please don't cry

---

[Narrator 926]

Броски

Narrator написал(а):

Игрок кинул 1 куб с 100 гранями и пенальти -25, моделируя событие:
ориентирование в пещерах в условиях отсутствия нормальной карты

Результаты броска : (33)-25=8

Снаружи пещеры выглядели совершенно обычно, ничего иного и не скажешь — очередная чёрная дырка в камне, из которой вроде как никто глазами злобно не сверкал, да и зловещего сияния красного лириума не примечалось. Сияния вообще никакого не намечалось, ибо впереди поджидала непрогляднейшая тьма… и самой большой проблемой в данной ситуации было то, что без света тут при всём желании не обойтись. Ни дворфы, ни эльфы не могли именно что видеть в темноте — такой способностью разве что порождения тьмы обладали, учитывая проведённые во тьме Глубинных троп века. Может, ещё и рогачи-кунари, учитывая то, сколь мало о них было известно. И то наверняка никто не знал. Людям-то ещё хуже было в этом плане: тогда как дворфы и эльфы при наличии хоть маломальского источника света могли уже ориентироваться в пространстве, для доминирующей расы Тедаса это всё равно была полная темень.
Ступив под сень пещер, храмовники практически сразу ощутили очередное неестественное изменение в температуре: если снаружи было тепловато для зимы, в то время как снег вокруг лежал чуть ли не по колено, то в пещере было откровенно жарко, словно они взяли и перешагнули несколько сезонов разом, ступив в летний зной. Воздух был застоявшийся, пыльный, словно ветер тут и вовсе не проходил, а уж аромат, о… Стоял здесь характерный сладковатый запашок разложения. Был он не особо густым, так что дышать можно было достаточно спокойно, если не считать духоты, но где-то в горле поселилось желание откашляться, а инстинкты то и дело буквально кричали: беги, сука, беги со всех ног, ничего хорошего тут тебя не ждёт. И, честно говоря, чутьё стоило слушать. Или хотя бы что-то заподозрить…

В темноте не особо понятно, сколько времени прошло, но по ощущениям храмовники блуждали уже около часа. Не то чтобы много времени, учитывая сложившуюся ситуацию с отсутствием нормальной карты и масштабом горных пород, через которые им сейчас приходилось пробираться, но некоторое время спустя Вальтер заметил, что после очередного поворота они оказались в своеобразной комнате с несколькими ответвлениями… а засечек-то не было. Может, виной тому был постепенно угасающий факел и неверные пляшущие тени, но засечку на стене было попросту нереально разглядеть. Но вот зато слух, кажется, решил обостриться в ситуации, когда обоняние было забито трупной вонью, а глаза теряли очертание пещеры в тенях и изгибах камня.
Сначала мужчины заслышали тихое шуршание, необычайно отчётливое в повисшей в пещерах тишине. С одной стороны, мало ли что — камень обвалился, крыска пробежала… мертвец где-то прошёл. Впрочем, звук, что они услышали мгновение спустя определённо намекал на последний вариант: такое мерзотное бульканье, как если бы кто-то пытался говорить или хоть какой-то звук издать, да только горло кровью переполнено. Затем шарканье стало постепенно приближаться и, что хуже, множиться. Шарканье с одной стороны, шарканье с другой; резкий хруст, до боли напоминающий звук ломающейся кости и весьма характерный звук упавшего на холодный камень тела…
И, кажется, где-то сбоку Матиас заметил нечто похожее на человеческую фигуру. Тощую, как палка… и с абсолютно чёрными дырами вместо глаз.

[Matias Arcas 1 345]

Мало приятного в таких местах, как это. Темнота не добавляет спокойствия. Незнание маршрута совсем не помогает. Стоило поискать обходной путь, прежде, чем сюда лезть. Но риск обнаружиться при манёвре был гораздо выше. В такие пещеры красные бы точно не полезли. Чутьё подсказывало, что вопрос времени, когда что-то пойдет через одно, всем известное, место.

Продолжительное время, напарники бродили по неизведанной территории, ориентируясь больше по своим ощущениям, нежели припоминая разведданные. Никто, конечно, не подумал, что плохо освещенный маршрут станет проблемой. Ну, конечно, храмовники и в темноте видят, и демонов молитвой изгоняют, а еще магов усмиряют, плюнув тем в лоб. Конечно, всё же так просто. Изменившаяся температура не добавила оптимизма. Подобные изменения не сулили ничего хорошего. Ну, теперь хотя бы не было риска кое-что пониже пояса застудить.

Поняв, что меч уже долгое время не требует, Матиас освободил руку, сунув оружие в ножны. От чувства рукояти рука затекла, а вес порядком добавил усталости. В качестве разминки, мужчина просто сжимал и разжимал пальцы в кулак. Кровь побежала по конечности с прежней силой, чувство дискомфорта пропало.

В свете факела, храмовник разглядел лежащий труп, с отсеченной головой, высохший до костей. Рядом лежал факел, пригодный к использованию. Чувствовалось, что путь еще неблизкий, но легкий дорожный плащ, который от холода не спасал совсем, мог стать и жертвой пути, отправившись на нужды розжига факела. "Подзарядив" нехитрую вещь новым топливом, Матиас повесил щит за спину. Сунув факел в левую руку и вернул в рабочую руку меч.

- Как в заднице у Гордыни, - обозленно буркнул Матиас.

Установленный порядок храмовники давно нарушили. Шагали не так уверенно. Да и уровень ориентирования в таких условиях был у всех разный. Вальтеру было проще. Матиас же ориентировался на движения в отблесках факела, вернее, на их отсутствие. Играющие тени его смущали. Еще сильнее его смущал сам факт горящего факела поблизости. То и дело, он нервно на него поглядывал. Хороший стимул, чтобы рефлексы от однообразия не успокоились, а нервы, как струны были натянуты.

Запах трупной вони перестал перемежаться со свежим воздухом, что заносило внутрь попутным ветром. Ничего хорошего, все по прежнему. Стабильность - это тоже хорошо. Но, в один момент, всё стало как-то не так.

Матиас будто бы ощутил, что сейчас что-то начнется. По спине пробежал холодок, бодрящий, предупреждающий. И, в тенях, зашевелилось нечто. Древнее, злое, опасное. Будто бы нечто забытое, но желающее напомнить о себе, самым неприятным для храмовников способом. Аркас озирался по сторонам, пока их неуверенные шаги не замедлились у новой развилки. И никаких понятных и видимых ориентиров. Без слов было понятно, что случилась она, о двух округлостях, женского рода.

Боковое зрение лучше уловило то, что Матиас не увидел бы прямым взглядом. По правую руку от него восстало нечто, совсем неживое. Живого тут быть не могло. Это только в страшилках, герои или жертвы, лезут к подобному с тупым вопросом "Ты в порядке?". Тут уже был опыт, чутьё и...

Мужчина запалил свой факел о факел Вальтера и разглядел труп, который оторвался от своего тленного пребывания, по душу вошедших сюда бродяг. Не по своей воле, конечно, а ведомый нечистью.

Непосредственная близость гадости, а также сгущающаяся темнота, не оставили иного выбора. Матиас решил действовать. Ухватил меч крепче и рубанул справа мечом, стараясь нанести удар плашмя, чтобы кости трупа надломились в колене. Повезло, тот почти скрыл звук удара, падая на подломленную конечность. А чтобы труп, не дай Создатель не начал вопить, лейтенант исполнил первое, что пришло в голову. В разявленную челюсть ударил факел, любой звук уничтожая.

Огонь на высушенную плоть накинулся охотно. Света добавилось почти сразу.

Даже не видя того, что выползло по душу храмовников, Матиас вернул в свою руку щит и придвинулся ближе к Вальтеру, закрыв тому спину, готовый на любое движение обернуться и закрыть того. Броня и щит, куда эффективнее, того, что предпочитал охотник. Остальное за них сделают их рефлексы и слаженность, отработанная в течение нескольких лет. Пусть пока не все было в их пользу. Но где их не пропадала?

Подпись автора

I've told the truth so many years
No one seems to wanna hear that
I'm not someone else inside

I've been alone this lonely road
Looks like I'm not coming home
But I don't mind, please don't cry

---

[Walter Erwin Kratz 2 104]

Вальтер на землю сплёвывает, очередную засечку на нетвёрдой породе делая, чтобы не потеряться  только, а, потерявшись, быстро найтись: в таком мраке да с отсутствием карты нормальной в пространстве так себе ориентация; пригибается, каждый раз в темноту всё сильнее вглядываясь, всё ж таки предупреждения не проходят даром — не маленький, чтобы очертя голову в самую гущу боя нестись, да и не той, не авангардной, профессии — и он заранее к проблемам готовится, будь то ледяная смазка на одном из кинжалов, набор отмычек на поясе да несколько бутылей редкого здесь огня антиванского или метательные ножи, везде, где только можно, спрятанные; что ему мертвецы, так, дело плёвое, по сравнению с Красными особенно.

Вскоре все мысли в одну точку съёживаются, в одну идею, простую и понятную, примитивную: путь для будущих поколений разведки запомнить и выход найти, остальное же, будь то юмор дурной или сбежать отчаянное желание, — при принципу остаточному, на задворках сознания, где-то там, на относительно мирной территории, остаётся, не время и не место для размышления толка подобного.

Сколько ходят они, час или всего минут несколько, здесь, что в пустыне ночью, — потеряться немудрено, а мгновение становится вечностью; Вальтер злится, сам себя распаляя, и установленный порядок нарушает, частенько вперёд выходя, только чтобы к очередному проходу принюхаться, там, откуда веет свежим воздухом, — выход должен быть, там, где видно хоть что-то, — дыра в потолке или проход новый, неизведанный.

- Хотя бы не в желудке у дракона, - хмыкает, примирительно плечами пожимая, шепчет, чтобы, неровен час, кого — хотя здесь, скорее, чего — лишнего не разбудить, мертвецы же — суть — слепые, но «слышат» и «чувствуют» лучше многих живых благодаря демонам, людей, с Тенью связанных, — особенно, - здесь мы хотя бы знаем, как бороться, а там… совсем без шансов.

Ему не хочется упадническое настроение поддерживать, однако нечто инстинктивное, потустороннее, что, кажется, чуйкой животной, за много лет выработанной, называется, интуицией, подсказывает ещё больше руку на пульсе держать да язык прикусить, к бою приготовившись: когда факел совсем тусклым становится, а на привычном месте не обнаруживается засечки, как и прохода знакомого или пути уже виденного, а в голове ощущение стойкое, будто бы круг сделали, под черепной коробкой колется, мысли распаляя и дыхание перехватывая, не паранойя и, уж тем более, не клаустрофобия, однако…

Вальтер выдыхает, к нападению заблаговременно готовится, кинжал поудобнее перехватывая, у них в данной ситуации помеха досадная, одна из рук занята факелом: не извернуться, не комбинацию использовать; на Матиаса смотрит, кивая, взглядом недвусмысленным призывая настороже быть и факел зажечь новый, найденный, по лицу его ясно — тоже чувствует, значит, не паранойя и, уж тем более, не клаустрофобия…

Щурится, двумя пальцами по стене проводит: вот бы какое углубление в скале найти до боя заблаговременно, вот бы иметь при себе чуть больше света алхимического — бутыли с огнём прозрачные и оранжевым в темноте светятся, вот только расположены неудобно, а в руку брать — затея провальная, стрелой попадёшь - сгореть можно заживо.

Их находят быстрее, отчего мысли и размышления вновь улетучиваются, оставляя место для ветра, в голове завывающего, и цели прямой: бить и уворачиваться, чтобы при этом не избили тебя.

Вальтер факел подставляет и тут же, как только жар, от мертвеца, действительно мертвеца, исходящий чувствует, и свет, непривычный для глаз, яркий, искрящийся во все стороны, в первое мгновение, ослепляющий, но, демоны раздери, всё же свет, видит вместе с пещер сводами, свой, полупотухший, в сторону отбрасывает — потом, если что, подберут, дозаправят и наутёк пустятся; кинжальную рукоять в зубы берёт, метательные ножи вытаскивая, зажимая те между пальцами: у них коридора аж два, а из-за эха мертвецы и из одного выходить могут, а потому — круговая оборона задача непринципиальная, в узком проходе зажать и по одному — двое выкосить проще куда, чем ото всех сразу пытаться отмахиваться.

Через спину Матиаса перекатывается, ножи в полутьму коридора веером бросая, чуть ниже среднего роста человеческого, на уровень шеи костяной, места самого уязвимого: у мертвяков ведь как, что руку, что ногу отрубить — толку не будет, дальше переть продолжат, будто бы ничего и не было, а вот голова — дело другое, именно там, внутри, демона средоточие. Некоторые, очевидно, в молоко улетают, остальные же — достигают цели, хрупкие, старые кости ломая; Вальтер языком цокает, второй, чистый, кинжал вытаскивая, рукоять которого привычно левую, неведущую, руку тяжелит, скалится, будто бы от вида их грозного враги решат сами в прах обратиться, без посторонней помощи, прядь волос, на лоб налипшую, сдувает и пригибается, к прыжку готовясь, мышцы рук и спины напрягая, как кошка дикая. Подрезать сухожилия и глотку вскрыть, чтобы не вопили и громыхали почём зря: вот, что главное, а ещё лязг и звон металла снизить, потому что он, в данном случае, самый подозрительный, непривычный, инородный явно даже для безмозглых Красных храмовников, и, хвала Создателю, ткань плаща и рубахи его хоть и плотная, но явно не металлическая, где-то подобное не недостаток, а преимущество.

Что же до Матиаса…

- Нужно увести их в один из коридоров… - встаёт, пока что боком, плечом к плечу, одними губами произносит, не желая ритм боя нарушить: и так близко, и так услышат, - здесь нас просто задавят.

Ну спасибо, Вальтер, всё ещё лейтенант, всё ещё очевидность: пусть там он сам менее полезен, ведь площади для манёвра нет и не предвидится, второму, что с щитом, куда удобнее будет теснить их, осталось только выбрать куда, зачем и каким образом, это самое «теснить» устроить. Вальтер морщится: жаль, для хоть какой-то тактики времени нет, ну, кроме одной разве что, бей и кроши до посинения, а потом до одышки от атак уворачивайся.

… Несколько самых резвых бегут в их сторону, Вальтер вбок заходит, пригибаясь, и правой рукой по шее мертвяка ведёт, чувствуя холод неестественный и почти мгновенное шеи обледенение, удар локтем в корпус, подсечка и на шаг назад отступление, видит отчётливо, как труп безголовый на колени заваливается, краем глаза — вихрь ударов от Матиаса, усмехается, начиная пульсацию крови под черепной коробкой вместе с биением сердца слышать и дышать ровнее, размереннее, под такт определённый подстраивается, в голове строки из Песни цитирует, чтобы свой собственный танец, собственный ритм не нарушить.

Они повоюют, не ещё даже, волноваться нет ни времени ни желания.

Они повоюют, и да поможет им Создатель.

Подпись автора

Es stöhnt, es ächzt, es giert,
Es lechzt, es brennt, es sticht
Und schlägt Dir hart ins Gesicht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß 

Nur ein Herz aus Eis

Es fährt, es reißt, es kratzt,
Es beißt, es klirrt, es kracht
Und wirft sich auf Dich mit Macht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß

---

[Narrator 926]

Броски

Narrator написал(а):

Игрок кинул 1 куб с 100 гранями, моделируя событие:
загорелась ли одежда Вальтера

Результаты броска : (74)=74

Мертвецы бывают нескольких видов — те, что уже изрядно полежали, став иссохшими пародиями на самих себя при жизни, грубо говоря превратившись в мумии, которых хоть сейчас пихать в неварранский некрополь… и те, кто ещё разлагался. В данном случае, инквизиционным искателям приключений на свои пятые точки откровенно повезло — мертвяки им попались сухие и хрупкие. Несмотря на демоническое присутствие в давно умерших телах, что обычно способствовало их укреплению и противоестественной силе (насколько какая-либо сила в руках трупа может быть естественной), сыпались они в крошку на раз-два, да и умом не отличались, что лишь способствовало выживанию забравшихся в пещеры храмовников — несколько ходячих мертвецов наступили на своего слегка пригоревшего товарища, после чего и сами пламенем занялись. С одной стороны — хорошо, больше света и больше мертвецов, охваченных огнём, что достаточно быстро их сожрёт. С другой стороны… это всё ещё были ходячие мертвецы в огне, которые всё же представляли для живых опасность, пока могли ходить, гореть и размахивать конечностями. И хотя Вальтеру удалось достаточно быстро пустить одного горящего мертвяка на костяную муку, хватка у твари была достаточно крепка, чтобы пламя успело перекинуться и на плащ — всего-то рука ухватилась считай, которую быстро отсекли от тела, но рука-то горящая.
Весело плясавшее пламя определённо разгоняло темноту, позволяя бойцам видеть пусть не всё вокруг, но многое. Однако там, где есть огонь, всегда есть дым, а учитывая застоявшийся в пещере воздух, дыма от нескольких горящих тел достаточно быстро стал заполонять небольшую «комнату», в которой сейчас находились храмовники. Мало того, что это была зловонная гарь палёной иссушенной плоти и трупной пыли, от которой так и так кашлять хотелось, так ещё и глаза достаточно быстро начало нещадно драть — даже от небольшого костра дымок в лицо зачастую вызывает неприятные ощущения, а тут уже практически был импровизированный погребальный костёр из горящих мумий, к которому лишь добавилось топлива, когда храмовники прервали муки ещё нескольких тварей. Добавить к этому необходимость в бою дышать несколько чаще, чем в спокойном состоянии, и можно получить прекрасный коктейль из наворачивающихся на глаза слёз и желания организма прокашляться, избавив лёгкие от перспективы стать внутренностями холодного копчения.
Во всей этой ситуации был один плюс — кажется, к мертвякам, пусть их и было здесь достаточно много, подкрепление не спешило, и с некоторой долей вероятности в смежных с этой пещерой коридорах сопротивления храмовники не встретят. Вопрос лишь в том, насколько бойцы готовы были довериться собственному чутью, банальной удаче… и желанию не надышаться дымом, что уже частично можно было назвать делом провальным, судя по позывам покашлять. Разведывать коридоры во время боя было делом безрассудным и, фактически, невозможным — нежить ждать не станет, пока храмовники убедятся, что проход дальше безопасен. Ответвлений было четыре — из одного агенты пришли, остальные уводили в неизвестность. И, если память не изменяла, из коридора, что предположительно был на севере, мертвецы как раз и заявились.

[Matias Arcas 1 345]

Пещера наполнилась достаточным количеством света, чтобы Матиас мог видеть всё, что шевелится без всяких попыток то рассмотреть. Бей на силуэт, отбивай от него же. Если надо - заори в дохлую пасть матом, глядишь, развалится от звуковой волны. На фоне этого была даже идея на такой случай завести боевой рог. Задул в такой и трупики трупиками... Такой вот невеселый каламбур. Некроманты оценят.

Удары наносились охотно и часто. Что и говорить, по такой откровенной рубке Матиас наскучал так, что можно было услышать восторженные смешки.

- Йэх! - воскликнул он, поражая ударом очередной труп.

Тот послушно вернулся туда, откуда восстал. Одной поганью меньше. Одной ли? Одной из многих. Вес на ногах ощущался, но привычно, удобно, почти легко. В мышцах было тепло, они будто с каждым ударом все больше силами наполнялись. Драка с противником, превосходящем количеством, а не качеством, главное было темп не сбавлять и глазам моргать пореже, чтобы ничего не просмотреть. Тут непонятно, кому везло больше, Матиасу, что защищен он был по полной программе. По крайней мере, оружие, что портилось одновременно с трупами, доспехи могли выдержать, да и щит. Или Вальтеру, что основную массу ударов на себя вызывал Аркас, держа перед собой полукруг, неспешно в него заманивая новых дохлецов.

Пятился, понимая, что стоя на месте их просто сомнут. И двигаться нужно было куда-то. Очередной мертвец попал на нужную дистанцию.

ХРЯСЬ!

Разогнутая в локте рука со щитом нашла еще одну пустую черепушку. И это лишь добавило оптимизма. С живым противником, одним, и серьезнее, чем ведомые демонами останки, просчитываешь каждое движение. Ноги переставляешь чаще, меч держишь то ближе к себе, то подальше, щитом манипулируя не как физической защитой, а еще и как визуальной маскировкой следующего шага. Тут же хватало базовых тренировочных маневров. Выпад - удар, обратно в стойку. Уклонение, удар щитом, обратно в стойку. Алгоритм, от которого успешность всего и зависела. И пока он работает, ничего нового мертвецы не подкидывают, можно было и двигаться на выход, туда где воздух посвежее.

Да, воздух. Проблема посерьезнее, чем кучи трупов вокруг. Даже серьезнее воспламеняющегося Вальтера. Помнится, когда-то он хотел спалить дотла кое-что, или кое-кого. Обраточка от самого Создателя или совпадение?  Впрочем, пожарной команды тут нет, так что пусть сам разбирается, благо не смертельно. Не зажигательная смесь.

А дальше дилемма, куда двигать дальше. И, коли продвигаться приходилось пятясь, то выбирать нужно было быстро, дерзко, и как-то для себя обосновать, даже если ошибся. Меньше самокопаний на выходе. Что до разделения, то кто-то длинный рисковал отхватить по башке.

- Ага, давай по одиночке им на ужин отдадимся, - рявкнул Матиас, одновременно нанося удар своим оружием. - Пошли направо. Другое право, там, где лево.

Он медленнее Вальтера, больше подвержен атаке в спину. Открыть себе спину там, где может восстать хрен знает что, совсем не хотелось. А пока что тандем работал. Не надо ломать то, что работает.

- И шевели батонами, пока не задохнулись к архидемоновой бабушке! Курам на смех, сдохли от вони. Позор же, а?! - и в щит ударяет стрела, о него ломаясь.

Под ногами поверхность неровная, неудобная, быстро шевелиться всё равно не выйдет, только подгонять себя и товарища. Тот-то, если все пойдет через одно место выберется, выскользнет. А вот Матиас... У него шансов поменьше. Нет, конечно, чтобы его расковырять в такой защите понадобится время, много времени. Но чем больше он получает ударов, тем меньше сил остается. Падает скорость, внимание. Пока он успевает действовать щитом и мечом. Но чуть, и уже будет страдать тело, закованное в металле.

Еще и этот запах. Не оставляет шанса тут задержаться, только двигаться. И если трупы и уводить, то только для того, чтобы перерубить их по пути. Потому что снаружи мысли будут о том, как бы продышаться. А еще о том, что красные могут услышать звуки боя снаружи и подоспеть на помощь.

Лейтенант несколько раз оглянулся. Тут путь был под уклоном вверх. И по пути была большая телега с инструментом. Достаточно большая, чтобы покрыть приличное расстояние, достаточно тяжелая, чтобы снести достаточно трупов для получения пространства и времени на отрыв. Только та стояла боком и её нужно было развернуть. И стопор убрать из под колеса. Матиасу под колёса не влезть.

- Вальтер, выбей стопор! Давай эту дуру на них толкнем! - перекрикивая шум, басил храмовник.

Ударом "Это Тедас!", Аркас отпихнул от себя навязчивый труп, занимая оборону так, чтобы к Вальтеру не подпустить противников. Начал вызывающе стучать мечом по щиту, покрикивать. В общем, обычный день на работе.

Подпись автора

I've told the truth so many years
No one seems to wanna hear that
I'm not someone else inside

I've been alone this lonely road
Looks like I'm not coming home
But I don't mind, please don't cry

---

[Walter Erwin Kratz 2 104]

Вальтер скалится, беспорядочный хаос бойни предчувствуя, щурится и выдыхает, долго, размеренно, сосредоточенно, для себя врагов отмечает, тех, что ближе всего, что опаснее, слышит стук сердца бешеный и кровь, к голове подступающую, пульс и ритм задаёт, не сбиться с него же старается, потому что со стилем его подобное, заминка малая — равносильна смерти или ранению крайней тяжести; крутится, прыгает, уклоняется, каждый раз в миллиметре чью-то дурно пахнущую Тенью и падалью руку чувствуя или ржавый, малопригодный для ударов колющих клинок затупившийся, Песнь в голове сменяет другая: призывная, бешеная, мощная, Зов лириума и его же бить инородное приказание; в глазах только ярость и свечение бесноватое, в темноте яркое, обжигающее, будто пламя синевато — магическое на краях помертвевшей радужки.

С него капюшон спадает, и волосы треплются, ко лбу вспотевшему прилипая, из причёски выбиваясь клочьями, — совершенно не то, о чём Варрик в романах своих пишет, за истину в каждой таверне выдавая, — а плащ походный в пылу битвы не столь удобным кажется, его бы, скорей, на пуговицах да крючьях, как камзол, но Вальтер об этом сейчас не думает — потом, когда-нибудь, если выживет — у него в голове все мысли прямые, короткие, узкие, и желание тоже прямое, животное — выбраться.

Горящий рукав и дым замечает, лишь когда начинает закашливаться, ухмыляется, недобро на только что ногой по черепушке треснутого мертвеца зыркает, подбежавшего взмахом руки опаляет намеренно, отпрыгивает, к земле припадая, и тут же ближе к Матиасу — и брошенному факелу, столь удачно под ногами оказавшемуся, — перекатывается, пламя о промёрзлую, кое-где мокрую землю сбивая, рукоять кинжала зубами хватает, факел — рукой освободившейся: при отступлении понадобится больше ножа острого, любой поворот и всё, темнота кромешная; секунда передышки и пара на плана обдумывание, пока щитом прикрывают, пока отбиваются.

Вы когда-нибудь были в самом эпицентре песчаной бури, а всё тот же песок из всех — даже самых неприличных мест - вытряхивали? Нет? Тогда, вероятно, истину простую не знаете, что до неё вам, далеко так же, как до Минратоуса.

Но Вальтер был, он знает, не понаслышке — по опыту.

- Андеры не горят! - шипит и плюётся, не ядом разве что, ножом в лодыжку бьёт и сухожилий у пятки делает перерезание, слышит, как голову особо настырного сносят незамедлительно и ухмыляется, всё ещё ухмыляется, пусть мертвецы и боли не чувствуют.

Здесь, внизу, дыма не так много, горячий воздух весь вверх отправляется, по потолку стелясь, на их чрезмерно высокие головы; Вальтер выдыхает и концентрируется, карту новую моделируя, решая, куда лучше путь держать: если из северного коридора не бегут, значит, туда лучше — вероятность ещё встретить там маленькая, мертвецы — суть — демоны младшие, глупые, ни в тактику ни в стратегию не умеющие, а если там Ужас или Восставший вдруг были бы — уже давно появились, задавить числом своим помогать, прятаться им всем без надобности.

Вальтер выдыхает, на проход нужный кивком показывая, но слышит в ответ другое и морщится: в пылу схватки Матиаса в нужную сторону повернуть — миссия невыполнимая, а спорить — ещё и самоубийственная, головой качает и заходит за спину, всё ещё пригибается, так проще, так в лёгких каждый раз буря  не возникает, маленькая, но неприятная, на ходу кинжал в ножны кладёт, из челюсти другой вырывает и банданой тканевый прикрывается, от дыма защита — так себе, но что есть, а уж будучи смоченной…

Чувствует, как вверх куда-то идут, и радуется: неужто чутьё — ему, логичному слишком, продуманному до неправильности, недоступное — в который раз не подводит Матиаса, неужто есть так тщательно скрываемая им удача и интуиция или Андрасте всё же решила им путь указать, неужто выход и никаких тебе проблем, так, ради разнообразия. Моргает, часто, остроту зрения себе возвращая и трезвую оценку сложившейся ситуации, на просьбу — приказ одним взглядом отвечает, понятливым, краешком губ улыбается, тут же скрываясь внизу, под телегой, весь в прахе, грязи и демоны разбери какой мерзости, слова здесь излишни, главное — расчёт и чёткое, военное целеполагание.

Удар ногой под, лёгкое на дно обитой металлом «дуры» предплечьем нажатие, перераспределение веса на одну сторону и хватка за колесо перчатки металлической.

- Хватай, пока не скатилась! - кричит, хотя в толкучке подобной крик его, что стон одинокого умирающего, кашляет, чувствует, как на глаза от напряжения слёзы наворачиваются: храмовник, со стажем, плачет от того, что не может телегу рукой удержать — вот посмешище. - Живо, мать твою, Матиас!

Вылезает спустя мгновение и в оглобли с остервенением вцепляется, смотрит на Аркаса, выжидающе, помогает ему в нужную сторону разворачивать, чувствует, как мертвецы сбоку обойти в узком проходе пытаются, руки свои, костлявые, тощие, тянут, остатками оружия бряцая, и от игры светотени кажется, будто бы немеренно злобно скалятся; на землю сплёвывает: «не дотянетесь», с пояса гремучую бомбу стягивает, плотно зажатую пробку выдёргивая, внутрь кладёт, ухмыляется, мерзопакостно, предвкушающе:

- Прощальный подарочек, - вдыхает сквозь плотную ткань и пожимает плечами, как может, в таком положении, - конечно, не антиванский огонь, но тоже бабахнет здорово.

Гласные в слове последнем растягивает, бровь левую приподнимая, вопросительно, в ожидании, почти бесконечном, руки крепче перецепляет и на ногу правую упор делает, чтобы силу в бросок вложить было куда удобнее, кивок краем глаза видит и слышит тихое и отчётливое «давай» приказание.

Толчок, Вальтер на пятках разворачивается и полном на ходу за рукав напарника в сторону темноты и неизвестности оттягивает, чтобы спустя секунду столкновения взрыв услышать, почувствовать крошку, с потолка посыпавшуюся прямо за ворот, и отчётливый, неестественный запах озона, будто от хорошей, недавно над ними прошедшей грозы и цепной молнии.

- Шевели булками, лейтенант Аркас, - бежит, руками в сторону выхода — выхода ли? — размахивая, ей-богу, для полноты картины сумасшедшего ему осталось только засмеяться маньячно, с утробным рычанием и гыканьем, - а то как курицу в Первый День поджарит!

Отредактировано Walter Erwin Kratz (2019-03-06 01:18:55)

Подпись автора

Es stöhnt, es ächzt, es giert,
Es lechzt, es brennt, es sticht
Und schlägt Dir hart ins Gesicht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß 

Nur ein Herz aus Eis

Es fährt, es reißt, es kratzt,
Es beißt, es klirrt, es kracht
Und wirft sich auf Dich mit Macht

---

Doch Du musst weiter
So weit das Auge reicht
Umgibt Dich nichts als blankes Weiß

---